По рзезульаттам илссеовадний одонго анлигйсокго унвиертисета, не иеемт занчнеия, в кокам пряокде рсапожолены бкувы в солве. Галвоне, чотбы преавя и пслоендяя бквуы блыи на мсете. осатьлыне бкувы мгоут селдовтаь в плоонм бсепордяке, все-рвано ткест чтаитсея без побрелм. Пичрионй эгото ялвятеся то, что мы не чиатем кдаужю бкуву по отдльенотси, а все солво цликеом.
- Накануне моего ДТП, мне приснилось, что мотоцикл сгорел.
- после выхода из недельной комы (после ДТП), в течении 2 суток, я думал, что я здоров, меня похитили инопланетяне, внутри меня инородный организм, а когда говорили, что я разбился на мотоцикле, я говорил "идите на хуй, у меня мотоцикла отродясь небыло"
— Пахнет жареным! — жизнерадостно заявил Зевс, пинком отворяя дверь в чертоги Олимпа. — Никак, говядина?
— Подношение от афинских жрецов и знати, — отозвался Гермес, подскакивая к Громовержцу — как всегда, растрепанный, под мышкой целая кипа свитков с записями, очки съехали набекрень. — Сто быков, повелитель Зевс.
— О-о! — потер руки владыка Олимпа. — Недурно, недурно. Перекусим.
Он уселся за стол, уставленный блюдами, расторопные титаны живо повязали ему на шею салфетку, другие придвинули блюда.
— Мне ножку, — сказал Зевс. — И вина. Вино, надеюсь, кто-нибудь пожертвовал?
Гермес поспешно закивал:
— Сто амфор, повелитель! От них же.
Брови Громовержца поползли вверх.
— Знатное приношение, клянусь собой! Сдается мне, у них там праздник?
Гермес выхватил из-под мышки один из пергаментных свитков.
— Зачитать тебе благодарственные молитвы, владыка?
Зевс отрицательно мотнул головой и проговорил сквозь бычье бедрышко:
— Швоими шловами.
Гермес неловко затолкал пергамент обратно, едва не растеряв при этом прочие свитки, потом свободной рукой поправил очки.
— Они благодарят тебя, владыка, за то, что ты не попустил богохульства и направил дланью своею руку судьи, чтобы свершила она праведный суд…
— Стой, стой, — замахал ему Зевс, отрываясь от куска. — Ничего не понял. Какого богохульства?.. Какого судьи?..
— О, это то старое дело, владыка, — сказал Гермес. — Сейчас, где-то у меня тут есть…
Он снова попытался вытащить из-под мышки пергамент, гораздо более толстый, чем первый, но на этот раз не удержал, и вся кипа свитков разлетелась по полу, два или три закатились под стол. Гермес сконфуженно принялся было их подбирать, но Зевс махнул ему рукой.
— Да брось, — сказал он. — Потом соберешь. Так в чем там дело? Рассказывай, не томи.
Гермес распрямился, в руках он неловко держал измятые свитки.
— Быть может, владыка, тебе еще памятен тот случай... Те девицы, что забрались на крышу Парфенона и молились Афине, чтоб она…
Кулак Зевса опустился на стол, отчего все блюда на нем подпрыгнули, а затем Громовержец разразился гомерическим хохотом.
— Ах-ха-ха! — отшвырнув бычью ножку, владыка Олимпа утирал жирной рукой слезы, выступившие на глазах. — Как же, как же, помню! Я так не смеялся с тех пор, как тот паренек бодался с Минотавром!.. Потешные девицы, клянусь собой!
Он обтер руку об тунику и, понизив голос, сказал:
— Хорошо, что напомнил. Давно хотел на Землю сгонять — ну, знаешь, дождем там пролиться, пошалить… Ты мне их адресок черкни. Только Гере ни слова, понял?
Лицо Гермеса приняло несчастный вид.
— Увы, повелитель, — забормотал он. — С сожалением должен тебе сообщить… М-м…
Зевс нахмурился.
— Что еще?
— Приговор, повелитель, — пролепетал...
